мараморочка, ты хотела про меня в роли НЖП в мире ГП. фраза "Можно выйти?"
Боюсь, что заявку твою извратила, как только могла, ибо, как оказалось, и на своем месте я себя не плохо чувствую
В общем, получилась такая Мэри-Сью в Хогвартсе, зато от первого лица))
Как говорится, что выросло, то выросло (с)
Тег такой завести, что ли?

читать дальше***
«Прости, но так надо». Эту фразу я, кажется, слышала раз сто, прежде чем села на поезд, который должен был отвезти меня в Хогвартс. Все лето я мечтала о том, как пойду в школу со своими друзьями, но, увы, в конце лета моя семья в срочном порядке выехала в Европу, а меня определи на учебу в английскую закрытую школу магии и волшебства.
Я стояла на платформе девять и три четверти и уже заранее ненавидела Хогвартс, в котором мне предстояло учиться целых семь лет. По перрону сновали старшекурсники, радостно обнимались и обменивались впечатлениями. Первокурсники, вроде меня, либо удивленно таращились на происходящее, либо делали вид, что им все нипочем. Я же грустила о том, что мне приходится учиться вдалеке от родного дома. К тому же я плохо владела английским, а точнее сказать вообще не владела. Но мама сказала, что у меня все будет хорошо. Что именно она подразумевала под «хорошо» я не поняла. Ведь все было хуже некуда, как мне тогда казалось.
В поезде мне удалось найти свободное купе, и до самой школы я ехала в нем одна. Никто почему-то не хотел его делить вместе со мной. Впрочем, мне это даже нравилось.
Впервые я увидела Хогвартс, когда нас перевозили на лодочках через озеро. Я и представить себе не могла, что это огромный замок! Это стало для меня первым серьезным потрясением. Какая же я была глупая, когда из вредности отказалась читать «Историю магии и волшебства», которую мама специально для меня перевела. Наши школы не шли ни в какое сравнение ни по размерам ни по величественности. Но на родине остались мои друзья, а здесь я ощущала себя чужой.
Впрочем, это ощущение быстро ушло – я быстро перезнакомилась со своими однокурсниками, которые помогли мне справиться с языковыми трудностями. К середине декабря я уже вполне сносно болтала на английском, и почти не испытывала трудностей в разговоре.
Все реже я думала, о том, что могло бы быть, если бы я осталась на родине. Новая жизнь увлекла и закрутила в вихре школьной жизни. Количество уроков и размеры домашних заданий не позволяли думать о постороннем, а свободное время мы посвящали изучению закоулков громадного замка, играли в волшебные шахматы, плюй-камни, или придумывали свои игры-на-один-раз.
Вторым потрясением для меня стал квиддич – у нас на родине ничего подобного не было. И я, как все школьники, конечно же, стала страстной болельщицей. Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно – раньше для меня слова «я» и «спорт» в одном предложении казались крайне неуместными.
И все же я иногда скучала по своей семье, и отчаянно завидовала тем, кто на Рождество собирался ехать домой. Эти каникулы мне предстояло провести в школе среди таких же неудачников, которым некуда было возвращаться. Мама перед тем, как проститься, сказала, что им придется некоторое время скрываться, и что у нас в стране «переворот». Что такое «переворот» я не имела ни малейшего понятия, но мне это совсем не нравилось. Поняла я его гораздо позже, когда на уроке истории профессор Бинс рассказывал нам об очередном витке войны с гоблинами, закончившейся их полным поражением. Дальше я уже не слушала, тоскливо разглядывая унылый пейзаж за окном, и думала о том, будет ли у меня возможность еще раз встретиться со своей семьей.
Нечто, носившееся в небе на Хогвартсом, не сразу привлекло мое внимание – мало ли кто мог тренироваться к предстоящим играм – но все же медленно до меня дошло, что для игрока в квиддич летающий выглядел несколько экстравагантно. Присмотревшись повнимательней я поняла, что именно меня смутило – тот, кто выписывал над школой огромные круги, летал в ступе, а метлой лишь заметал след в небе.
Я подпрыгнула на стуле, как ужаленная. Сестра! Только она могла додуматься прилететь на этом чертовом антиквариате, не развалившемся прямо в воздухе только потому, что сестренка была талантливым механиком.
Рука взлетела в воздух одновременно с криком на весь класс:
- Можно выйти?
И не дожидаясь разрешения, я сорвалась с места, будто за мной гналось стадо разъяренных кентавров. Через пару минут я уже стояла на Астрономической башне, отчаянно размахивая шарфом, в надежде, что сестренка меня увидит.
Надежда провести каникулы в кругу семьи в тот момент вспыхнула во мне с новой силой, а сестренка превратила ее в твердую уверенность.