взято здесь http://zhurnal.lib.ru/s/sulamen/index_2.shtml
Глаза цвета старого золота
На постели сплелись два тела. Они то почти расставались, то едва не впитывались друг в друга, руки бродили по коже, губы соревновались, отыскивая новые сладкие точки, рыжие в красноту волосы порой так смешивались с полночно-чёрными, что дарили им свой оттенок. Свечи жёлтыми пиками устремляли к потолку своё острое, нереально высокое пламя, какого не может быть у обычных свечей. И тишину нарушали лишь шорох ткани и тяжёлое дыхание, переходящее в долгие хриплые стоны тяжелее любого крика.
Спустя некоторое время черноволосый сидел на той же постели, привалившись к изголовью, и смотрел в лицо своего любовника, покоившееся на его бедре. Стройное поджарое тело с рельефными мускулами блестело от пота, грудь вздымалась всё медленнее, успокаивая сбитое дыхание, всё менее заметно вздрагивали сомкнутые ресницы.
"Я не хочу видеть твои глаза. Не хочу. Я слишком сильно мечтаю об этом."
Вскоре веки черноволосого смыкаются и он погружается в сон.
Почти сразу рыжеволосый открывает глаза, никаким иным движением не выдавая своего бодрствования. Он долго прислушивается, потом, стараясь не разбудить, встаёт с постели, быстро собирает свою одежду и, на миг задержавшись, но так и не обернувшись, исчезает в окне и в ночи.
Ему вслед смотрят усталые серые глаза.
____________________
Ален а'Дан оказался в этом борделе почти случайно. С другой стороны, только в таком борделе он, наследник богатого древнего рода, многократно приумноживший своё наследство - и влияние, - и мог оказаться. Это пристанище порока было самым дорогим и респектабельным из себе подобных в столице. Зашедший сюда случайно даже не сразу понял бы, куда занесли его превратности судьбы, спутав общий зал с гостиной какой-нибудь утончённой леди, устроившей в своём роскошном особняке приём-маскарад. И мало кто знал, что под одной из масок вполне мог оказаться Его Величество - или Её Высочество. Что за деньги здесь можно попасть в рай и в ад, получить невинного ангела или искушённого демона - или обоих сразу. А можно просто выпить вина, любуясь танцем, и не опасаться неприятного общества, потому что даже деньги не являлись абсолютным пропуском, репутация была не менее важна.
Герцога а'Дана, редкого гостя излишне пышных дворцовых балов, привёл сюда один из его немногочисленных друзей. Вследствие своей редкостной разборчивости и брезгливости, герцог не был отягощён близкими связями, и "другом" в его понимании являлся человеком, не вызывающий раздражения при близком и более-менее регулярном общении, а значит, заслуживающий некоторого доверия в простейших вещах. И в эту гостиную Алена привело именно обещание приятной компании. Ибо шлюхами, как бы они ни назывались и сколь бы привлекательны и умелы ни были, он не интересовался со времён ранней юности.
Свет в просторном помещении был приглушён. Нет, он не был тусклым, но и не ослеплял. Человек, оформлявший комнату, явно обладал вкусом и некоторыми познаниями в психологии. Здесь действительно можно было занять и скрытое в тенях величественных тропических растений кресло для любителей уединённого отдыха - не считая наличествующих в доме отдельных комнат, - и диваны и столики для желающих общения с людьми "своего круга". Приятная музыка и пластичность движений танцовщиц и танцоров были призваны не только разжечь в крови огонь, но и принести чисто эстетическое удовольствие тем, кто не желал сегодня ничего большего. И только когда очередная танцовщица присела на колени пожелавшего её мужчины в плотной бархатной маске, а затем повлекла его за собой, Ален заметил ведущие вглубь дома двери.
Ален а'Дан, в какой-то момент покинутый своим проводником в это обиталище столичного порока, занял удобное кресло - конечно, в отдалении - и вновь, уже внимательнее, окинул взглядом помещение. И именно тогда впервые увидел его.
Молодой человек лет двадцати пяти, его тёмно-рыжие, почти красные волосы свободно падали на по-военному широкие плечи, придавая ему сходство с мифическим демоном-львом. Он беззвучно, но искренне смеялся, запрокинув голову, и чуть дрожали чёткие алые губы на красивом, не скрытом маской лице.
"Шлюха?" - с сомнением подумал герцог. - "Нет. Кто-то из гостей."
А жаль, тихо шевельнулась мысль, которую Ален, конечно же, проигнорировал.
Щёки посетителя горели румянцем, а едва заметная неточность движений выдавала опьянение.
"Какие у Вас глаза, мой мальчик?"
Вскоре молодой человек, приковавший к себе внимание Алена, поднялся с места и в окружении стайки сверстников скрылся за одной из дверей. Задумавшись на мгновение, герцог поднялся из своего уединения и последовал за ними.
На пороге а'Дан замер, оглушённый повисшей в воздухе томной тяжестью. Комната оказалась курильней, причём курили в ней отнюдь не табак. От стоявшего в помещении аромата кружилась голова, и было совершенно не обязательно принимать услужливо предлагаемый изящной девушкой мундштук кальяна. Да и не это интересовало герцога.
Молодой человек уже возлежал на алых с золотом подушках, совершенно не смущаясь распахнутой на сильной, неожиданно мускулистой, с чёткими пуговками сосков, груди рубашки и обнимающих его рук томной блондинки. Ален спокойно ступил на толстый мягкий ковёр и вытянулся на его ворсе рядом с рыжеволосым красавцем. Тот усмехнулся в пол, затянулся и неожиданно резко вскинул глаза на Алена.
...А глаза у него оказались совершенно фантастическими.
"Золото... Старое золото..."
Два огня нельзя было назвать ни жёлтыми, ни карими. Они были похожи только на старое золото. Приглядевшись, герцог понял, что это лёгкая шутка человеческого зрения - на самом деле глаза молодого человека были именно что карими, но яркие жёлтые точки в радужке творили иллюзию драгоценного металла, они сверкали в бархате карей темноты. И этот металл плавился, затягивая в провалы пульсирующих зрачков, на дно пропасти. Такой мягкий, он не позволял вырваться и, похоже, совершенно не сознавал своей власти.
Или, может, это просто отражалось в тёплой карей глубине пламя свечей?
Не говоря ни слова, герцог переложил плечи уже изрядно плывущего молодого человека к себе на живот и откинулся на подушках, с давно забытым удовольствием вдыхая заменяющий здесь воздух наркотический дым.
___Герцог Ален а'Дан___
Я не позвал тебя тогда, не стал рисковать. Я приказал своим людям собрать на тебя досье, самое детальное, за тобой следили, неделю я читал о тебе по утрам, возвращаясь из своей лаборатории или с ночных прогулок. Тебя зовут Сиер, барон Глейр, тебе двадцать три года, холост, в меру богат, не связан ни с одной группой в политике или преступности, но водишь знакомых везде. Душа молодёжных компаний, и как-то умеешь избегать при этом ссор со старшим поколением. Все удовольствия - ты любишь себя и знаешь, как доставить себе эти удовольствия, ходя по краю, но не слишком при этом рискуя. Ты не отдаёшь предпочтения девушкам или юношам - ты равно готов принять в постель и тех, и других, следуя только своей, скрытой от меня логике выбора. Великолепно владеешь шпагой. Высшее образование в двух странах с наилучшими отзывами преподавателей - интересная подробность биографии, выбивающаяся из образа "золотого мальчика".
А ещё у меня есть твоя миниатюра. Кто-то из моих людей, очень педантичный, желая быть уверенным в верности объекта наблюдения до конца, положил её рядом с очень подробным отчётом о... твоём "ночном отдыхе". Я запомнил имя, а твой образ лежит в секретере, в потайном отделении.
Знаешь, я хочу тебя. Значит, ты будешь мне принадлежать.
Сиер чуть приметно улыбнулся, выплывая из сна незапоминаемого, но явно эротического содержания. Было тепло, приятно и ненавязчиво пахло чем-то знойным, во рту блуждал сладковатый привкус. Тяжёлое одеяло...
Молодой человек открыл глаза.
Над ним наблюдался теряющийся во тьме высокий потолок, забранный винным бархатом. Мрак был бы совершенно кромешным, но откуда-то слева падал свет. С лёгким вздохом приподнявшись на локтях, Сиер посмотрел туда.
Какой-то стол (секретер?). На нём и вокруг, навевая смутные мысли о таинственных туземных алтарях, стояли свечи, источники света. Широкоплечая фигура в их окружении казалась чёрной тенью.
- Ты проснулся? - тихий, но исполненный силы мужской голос кошачьим мехом ласкал кожу.
Не дожидаясь ответа, незнакомец поднялся со стула, высокий, исполненный странной мощи, даруемой далеко не грубой силой. Тень, чёрная тень, стройная, уверенная, таинственная...
Сиер вдруг понял, как участился его пульс. Не отдавая себе отчёта, медленно облизнул пересохшие губы.
Незнакомец подошёл. Сел на край кровати и с нажимом провёл рукой по разгорячённому лбу молодого человека. По скуле. По шее. Чуткие пальцы замерли на ключицах. Сиер прогнулся, продлевая контакт, и незнакомец, зарывшись свободной рукой в огненные пряди, так мерцавшие в тусклом свете, властно накрыл его губы своими, возвращая Сиера в лежачее положение. Молодой человек вскинул руки, обнимая своё наваждение, и недовольно простонал, наткнувшись на пусть распахнутую, но всё равно рубаху. Но он справился с ней так же быстро, как потерял одеяло. Не соображая ничего, он что-то громко шептал, не слушая ответов, тело плавилось, как драгоценный металл, покорно превращаясь в то украшение, которое творил неизвестный ювелир.
И стоны... стоны.
Та же комната. Свечи прогорели, и тусклый свет - это близкое утро. Солнце ещё таилось за чертой горизонта, но вот-вот должно было явиться в этот город.
Сиер проснулся с тяжёлой головой и узнаваемой усталостью в теле. Не открывая глаз, попытался вспомнить, где он и с кем.
Вечер начался как обычно - явлением пары приятелей с предложением "поохотиться", он которого так трудно отказаться. Кто-то из них? Нет, воздух в таверне оказался слишком спёртым, тогда барон Глейр покинул компанию и побрёл в ночной город. Ему нравились такие прогулки, и совсем рядом был сравнительно безопасный квартал, яркие уличные фонари... А потом - чьи-то грубые руки из-за спины и резкий сладковатый запах от прижатой к лицу тряпки.
И сон о страстной ночи с великолепным любовником...
Глаза распахнулись сами собой, взгляд метнулся к теплу рядом.
Расслабленное строгое лицо, смутно знакомое, чёрные волосы оплели шею, контрастируя с бледной кожей. Чёткие тонкие губы...
...по телу, по лицу, и туда, вниз...
Сильные руки, одна вытянута над головой Сиера, словно им долго любовались, прежде чем заснуть. Широкая грудь с чёткими мускулами. Красивый мужчина, аристократ.
Значит, вот как выглядит незнакомец, ночное наваждение?
Пошатываясь от слабости, Сиер сполз с постели. Его одежда обнаружилась тут же, рядом с кроватью. Следующий пункт - дверь. Чёрт, заперта! Взгляд Сиера заметался по комнате - вот! На стуле у секретера висел жилет, в его кармане обнаружился ключ. На столешнице дотлевали палочки благовоний. А ещё стоял бокал с остатками вина, в запахе которого чувствовалось нечто характерное.
Когда спустя час Ален открыл глаза, его гостя рядом не было.
Сиер сидел в своём доме, запретив прислуге беспокоить его, даже если небо начнёт падать на город.
Глупо... пошло... Сиер откинулся на спинку кресла и зло расхохотался. Боже, как глупо! Его похитили, опоили каким-то афродизиаком и отымели. Красиво! Романтично!
"В одно место такую романтику!!!"
Застонав, Сиер вновь схватился за голову. Самое странное, ему не было противно вспоминать ту ночь. Может быть, из-за позы похитителя утром, никто не смотрит пол ночи на простую одноразовую игрушку. Зато похищение - о, это вызывало ярость! Желание отомстить.
"Отыметь в ответ, да?"
Эта ироничная мысль почему-то сыграла роль ведра холодной воды на голову, смывая злость и оставляя пустоту. Глухую пустоту.
- Господин барон Глейр! Сиер, Ваше Высокобродие, чтоб тебя любила вся королевская семья!
Сиер вздрогнул и нехотя подошёл к окну.
Перед воротами, гордо стоя в коляске с откинутым верхом, бесилось его сиятельство Артин, виконт Пажог, приятель Сиера. Рядом растерянно топтался привратник, мучительно сомневавшийся, что делать с голосистым господином, желающим видеть запретившего беспокоить хозяина и не внимающим словам старика.
- Сиер! Впусти меня, или я начну петь!
О, да. Обладая приятным голосом, Артин любил петь. Но его частые концерты страдали однообразием программы и хромотой исполнения, что плохо сказывалось на репутации тех, под чьими окнами он мог начать распевать свои баллады. Сиер устало махнул привратнику, и тот с облегчением пропустил шумного посетителя.
- Чёрт возьми, друг мой, погано выглядишь! - вместо приветствия заявил Артин, тем не менее пожимая руку друга, каковым он искренне считал барона Глейра.
- Рад тебя видеть, - отозвался Сиер.
- Не верю! Был бы рад, твой почтенный гриб не мариновал бы меня столько времени в твоих дверях, последовательно уверяя, что ты не принимаешь, тебя нет, ты уехал за границу.
- Я просто несколько перегулял, - попытался прервать приятеля Сиер, но его грубо перебили:
- Чушь! Ты спал вчера, не верю, что одна ночь способна тебя уходить, даже если ты пил с портовыми грузчиками, а потом охотился за благосклонностью вдовы Тераль... Чёрт возьми, даже в случае успеха!
Сиер наконец слабо улыбнулся. Невероятная энергичность виконта заражала, развеивая любую тоску.
Артин пристально вгляделся в друга.
- Знаю! - заявил он. - Ты сейчас наряжаешься и идёшь со мной!
- Куда?
- Во дворец! Наша благословенная королева, да продлит Всевышний её активные дни (а тем более ночи), устраивает бал. Ты приглашён.
- Кем? - уточнил барон, не получавший такого извещения.
- Мной!
А любовнику "благословенной королевы" можно было верить...
"В самом деле, - подумал молодой человек, оглядывая залитый ярким светом зал, - Артин прав. Не оплакивать же себя в одиночестве."
На балу были все. Стайками сбивалась "золотая молодёжь", велись беседы почтенных гостей, по углам помахивали веерами престарелые матроны, осуждающие всех вышеперечисленных без разбора. О, а вот и знаменитая Карин Тераль, вдова герцога Тераль, красивая зрелая женщина, отлично знающая постель и предпочитающая видеть в ней больших сильных мужчин, от которых у неотразимой Карин (при её при яркой внешности, опыте и деньгах) не бывало отбоя. Все ухажёры искренне обожали госпожу Тераль и ревностно охраняли друг от друга и посягательств со стороны. Поговаривали, что для простого разговора с ней нужно справиться со всеми этими быками. По слухам же, в постели она напоминала ураган, что и привело её престарелого мужа к смерти.
Принцесса разделяла с матерью обязанности хозяйки бала, переходя от одной группы гостей к другой. С ней ненавязчиво флиртовали, она тактично посылала. А потом взгляд вырвал из толпы у стены знакомую высокую фигуру. Туманные всполохи власти и желания насмешливо протянулись из тени.
- Сиер? Тебе плохо? - встревожился виконт Пажог, именно в этот момент собравшийся покинуть друга ради прелестной наследницы.
- Кто это? - напряжённо спросил тот.
Артин проследил за взглядом барона и немедленно отвернулся.
- Герцог Ален а'Дан. Будь умным мальчиком, мой милый, не стоит на него так пристально смотреть. - Артин досадливо тряхнул головой, загораживая спиной поименованный объект. - Сиер, этот человек курирует внутреннюю разведку. Я не знаю, что с тобой, но не связывайся с ним, слышишь? Принесла его нелёгкая... Он же редко в обществе появляется!.. Это опасный человек. Поговаривают, он не только шпион, но и алхимик, колдун; поговаривают... А, ладно, слухи тебе не нужны, но не связывайся с ним, умоляю. Я не стремлюсь на твои похороны!
Барон Глейр замедленно кивнул, отводя глаза от наваждения по имени Ален а'Дан.
___Герцог Ален а'Дан___
Ты был на балу. На самом деле, я пришёл во дворец именно ради этого - надеялся увидеть тебя. Ты ушёл, будь всё проклято, ушёл, а я ведь не собирался отпускать тебя. Просто ты так быстро очнулся, ты был так соблазнителен, и я забыл о ключе. Подобной дурости я не позволял себе уже лет десять.
Малыш, ты красив в своём парадном платье, но я помню, как ты красив без одежды. Такой страстный... или это всё моё "зелье"? Не важно, я помню твои вздохи, твои просьбы, запах твоих волос и кожи, твой вкус легко возникает на языке. Ты - редкая драгоценность. Я, не стесняясь, разглядывал тебя, и ты, верно, почувствовал мой взгляд и обернулся.
Узнал.
А глаза - неправильные. Холодные. Карие глаза не должны быть холодными...
Очнувшись, Сиер сразу же почувствовал знакомый запах. Задохнувшись от предчувствия, он резко сел.
"Проклятье!"
- Ты проснулся, - произнёс Ален, так же, как и неделю назад, сидевший у секретера. Свечи были вновь, но уже не собранные в одном месте, а свободно расставленные по всей комнате.
- Вы..!
Барон судорожно огляделся, неизвестно, что желая найти, может, шпагу.
Герцог а'Дан поднял со стола бокал с вином и неспешно приблизился к кровати. Бокал переместился на пол у деревянной ножки.
- Я так хочу тебя, - тихо, словно сам себе, проговорил герцог, уверенно касаясь подбородка молодого человека кончиками пальцев. - Даже странно.
На несколько бесконечных мгновений тот замер, обманутый естественностью жеста, но потом, словно очнувшись, ударом отбросил чужую руку, попытался вскочить, и тут же оказался опрокинутым навзничь с прижатыми к подушке запястьями. Он попытался вырваться, но ещё не прошедшая после снотворного слабость мешала.
Ален вдруг тонко улыбнулся.
- Отпущу, - сказал он. - Но... только если ты сам поцелуешь меня. И если ты сможешь потом уйти.
Сиер выгнулся, вновь пытаясь вырваться, но это оказалось бесполезной затеей. Губы герцога коснулись его ключиц...
- Хорошо! - прошипел Сиер. - Хорошо, я согласен, отпустите меня!
- Милый мальчик... - кивнул Ален, отпуская его руки. Тот мгновенно сел на постели, рефлекторно отодвигаясь.
Хозяин дома потянулся за оставленным бокалом и отпил глоток. Потом обернулся к гостю, движением головы напоминая о договоре. Сиер через силу придвинулся вновь и зло впился поцелуем в губы герцога. Те послушно раскрылись... и в рот молодого человека пролилось терпкое вино. Он дёрнулся, пытаясь вырваться, но Ален, обвив его руками, не позволил разбить поцелуй.
- Будь ты проклят, - прохрипел Сиер, падая на подушки. Он сам не хотел признаваться себе, как билось его сердце.
Его мучитель довольно вытянулся рядом, но уже не пытался его коснуться, тем не менее загораживая собой путь.
Глейр смотрел в потолок, восстанавливая дыхание. Неясные мысли - без слов, одни размытые образы - вяло плавали в его голове. Наконец он проговорил, не поворачиваясь к а'Дану:
- Теперь я могу уйти?
Ален словно не слышал его.
- Герцог!
- Барон?
- Я могу...
- А ты хочешь?
- Д...
Сиер вдруг понял, что его тело начинает гореть - от ясно ощутимых взглядов герцога а'Дана, от зрелища аристократичных, но сильных пальцев, играющих с шёлком постели, от воспоминаний...
Чёрт!!!
- Что это было за вино? - напрягся Глейр
- То же, что и в прошлый раз, - спокойно сказал Ален.
- То же... Как вы посмели?! Я... а-ахх...!
Сиер не заметил движения, заключившего его в объятья. Жадные руки прошлись по его телу, помогая проклятому зелью захватить его окончательно, и это было так сладко, они угадывали малейшие желания, ласкали, сжимали, управляли. Отступили, дразня. Зарычав, Сиер сделал единственное, что мог теперь: сам набросился на своего отравителя. Довольный смешок лишь подстегнул его, как плеть - летящего вперёд скакуна. Он уже сам прижимал к постели, срывал одежду. Потом Алену надоело бездействие, и ночь превратилась в схватку, в которой не могло быть проигравших.
И, конечно, барон Глейр не смог сказать "нет" и уйти.
___Герцог Ален а'Дан___
Катаясь с тобой по постели, то уступая, то вновь, с большим трудом, какой же ты сильный, обретая над тобой контроль, и потом, медленно доводя тебя в последний раз и любуясь тобой, уже спящим, я вдруг осознал, что, обладая тобой, смотрю на твои руки. На уже знакомые бёдра. На всё ещё упрямо сжатые губы. Даже на выбившуюся алую прядь. Но только не в твои глаза.
Я упустил тот миг, когда ещё мог остановиться. Какой это был раз, может быть, самый первый? Или даже раньше, когда творил это проклятое "зелье"? Теперь уже поздно. Твои глаза... Я не могу видеть твоих глаз...
Это превратилось в игру, мучающую меня. Мои люди подстерегают тебя на улице, в ресторане, магазине, у ворот твоего дома, похищают тебя, мы проводим вместе ночь, а на утро ты исчезаешь. Я хорошо прячу ключ, но ты уходишь через окно. Маленький ритуал, столь же сладкий, сколь и болезненный. Я пытался прекратить это, но не продержался и десяти дней.
На третий раз уже было простое вино, ты сам его выпил. Там не было "зелья". Я только чуть дольше будил тебя. Мы больше не разговариваем, ты только стонешь что-то - я не верю, когда мне кажется, что это моё имя. Ты желаешь меня и уже не можешь этого отрицать, но твоя гордость не позволит тебя прийти ко мне. Твоя гордость, и твоя ненависть так страстна, что ты утоляешь её в моих объятьях. А я мечтаю, что однажды ты останешься в моей постели утром, и это я, проснувшись, уйду, чтобы вернуться опять, услышать приветствие из твоих губ, увидеть твою улыбку и блеск золота над ней... блеск твоих запретных глаз.
Я мечтаю, что однажды мне не придётся притворяться спящим, позволяя тебе уходить.
Барон Сиер Глейр шёл по ночному городу. Он уже не обращал внимания, какой квартал: "благопристойный" или "грязь". Его уже не волновали такие мелочи, словно похищение осталось единственной опасностью в его жизни, а это не предотвратит даже затворничество в собственном доме. Какое-то время Сиер пытался скрываться, такова была игра: как долго он сможет избегать людей герцога а'Дана. Абсолютный рекорд - трое в течение суток. Потом ему надоело и он уже даже не оборачивался, слыша чужие шаги за спиной. И фатализм тут был совершенно ни при чём.
"Я люблю его."
Глейр не помнил, когда и почему. Он помнил ночи и свои просьбы в беспамятстве любви. Пошловатые комплименты тяжёлым неровным голосом в ответ. Помнил ласку, нежность, силу, власть и даже подчинение. С отчаянием пытался называть это насилием - и не мог так врать себе. Помнил тёплую постель, драгоценное вино, просто вино, и жар, такой невероятный от бледного тела, в нём хотелось купаться, как в горячем источнике, он плавил кости и душу.
"Я хочу делить с ним не только страсть."
Фонари ровно горели вдоль булыжной мостовой, узкие боковые улочки тонули в тенях.
"Какие у него глаза?"
Сиер не помнил. Помнил восхищение в них в самую первую ночь. И всё.
Пронзительный осенний ветер был очень холодным. И одежда не защищала от него абсолютно.
"Почему всё так глупо получилось?"
Герцог а'Дан разбирал доносы. Конечно, это были не все доносы, регулярно попадавшие в его ведомство, на "всё" были низшие кирпичики, к нему попадали только общие сводки или что-то уже совсем интересное.
/Барон Сиер Глейр/
Алена ударило этим именем. Он быстро открыл папку.
Ну да. Он ведь не приказывал прекратить слежку...
Друзья. Родственники. Знакомства. Поведение...
/Резкая смена образа личной жизни. Почти перестал общаться с (список слоёв населения и имён). Реже выходит в свет. Забросил старые интимные связи, новых не заводит. Участились одинокие прогулки.../
И ещё две страницы более подробного разбора поведения за последние три месяца.
Ален отбросил листы и закрыл ладонью глаза, беззвучно шевеля губами. Они повторяли одно и то же имя.
Два тела сплелись на постели. Ален ласкал своего любовника с нежностью, казавшейся такой странной в этом властном человеке, распространявшем вокруг себя ауру несомненной силы. Ни стонов, ни криков - глубокое дыхание, завершение ночи в совершенном единении.
Спустя некоторое время Ален сидел на той же постели, привалившись к изголовью, и смотрел в лицо своего любовника, покоившееся на его бедре. Его веки сомкнулись и он погрузился в сон.
Почти сразу Сиер открыл глаза, ни одним движением не выдавая своего бодрствования. Он долго прислушивался, отчаянно борясь с разлившейся по всему телу истомой. Ему очень хотелось спать, сейчас же, голова так уютно устроилась на крепком бедре Алена, так естественно... Стараясь не разбудить любовника, Глейр встал с постели, быстро собрал свою одежду, намереваясь исчезнуть в окне и в ночи, холодной ночи, вдали от этого тепла.
"Не я начал эту игру, Ален."
Молодой человек шагнул к окну.
- Сиер.
Тихий голос - как кинжал в мгновенно закаменевшую стену. Мягкий, тихий кинжал.
- Сиер, не уходи.
Не приказ. Просьба.
Сиер всё-таки обернулся.
Ален сидел на кровати, такой красивый. Спокойное лицо, а глаза привычно скрыты в тени. Сиер замер, почти забыв, как дышать.
- Останься...
"Я должен видеть!"
Сиер скованно преодолел несколько шагов до огромного ложа и как-то опасливо забрался на него, почти дополз до Алена, отвёл в сторону чёрный бархат его волос и заглянул в глаза.
Серые, как морозное утро.
"Я не знал, что они такие."
- Почему ты не сказал этого раньше?
Было не важно, что их разделяла тёплая уличная одежда барона Глейра. Сжимая его в объятьях, Ален долго и жадно смотрел в глаза цвета старого золота, понимая, что вот теперь уже никогда не сможет отпустить.